Анна Анатольевна Масленникова — главная медицинская сестра «Нижнетагильской психиатрической больницы №7», победитель Всероссийского конкурса «Лучший специалист со средним медицинским и фармацевтическим образованием» в номинации «За верность профессии».
Брусчатая дорожка, плавно извиваясь, рассекала еще не отошедший от осени, почти зимний, лес. Среди сосен, от которых можно ждать только тугого поскрипывания, вдалеке выглянуло пятиэтажное здание из серой прямоугольной плитки. Чем ближе мы подъезжали, тем больше редел лес. Несколько людей, не торопясь шли друг за другом, оставляя черные следы на свежем снегу. Снег со всей злости бил в лобовое стекло, не позволяя разглядеть лиц прохожих. Мы припарковались около серого забора из форменного бетона, рядом с КПП. На двухэтажной пристройке висел голубой банер с изображением ладоней, держащих красный крест. Видимо, приехали по адресу.
На улице пахло глиной и сосновыми иголками. Позади нас, люди толпились на остановке. Дыша в варежку, они ждали то ли автобуса, то ли иного счастья. И судя по их красным лицам — довольно давно.
Представляя себе «Психиатрическую больницу №7», я ожидал увидеть оранжевое здание, с проржавевшими решетками на окнах, колючей проволокой по периметру или как минимум трехметровым забором вокруг территории.
Ан нет, ни тебе собак, ни прожекторов, ни дотошного досмотра при входе.
Мы проходим в здание, через самый обыкновенный вход, шоркая ногами о половики и стряхивая снег с волос. На первом этаже нас встречает Анна Анатольевна. Я вижу такие знакомые глаза. Они слегка волнуются, но стараются не выдать этого, отвлекая внимание на свою глубину и светло-синий оттенок. Анна Анатольевна легкой улыбкой приглашает нас проследовать за ней.
Что странно и не типично для больницы, так это отсутствие запаха марли или лекарств. Может нос заложило, а может так полагается.
Через маленький предбанник, мы попадаем в небольшой, но теплый кабинет, на двери которого красная табличка с белыми буквами «Главная медицинская сестра».
Анна Анатольевна гостеприимно настояла на том, чтобы напоить нас чаем и, судя по обилию предложенных сладостей, накормить завтраком.
Пока закипает чайник, я прошу показать нам больницу. Анна Анатольевна не многословна и ее можно понять. Как человек не публичный и благородно скромный, ей не просто справиться с шквалом внимания, накрывшего после награждения на Всероссийском конкурсе и вручении статуэтки «За верность профессии». Хотя тут не просто «верность», ведь 53 года в профессии, из которых 45 лет в одном учреждении — это «профессия, как жизнь». Не меньше.
Анна Анатольевна отводит нас в «теплый переход», где из окна видно двухэтажные отделения. Мужское, женское, реанимация и приемный покой. Позади нас, в небольшом помещении, четыре на четыре метра, толпятся люди. Кто-то сидит, кто-то стоит, кто-то ест, некоторые просто громко разговаривают. Около прозрачных дверей стоят медсестры, уперевшись на скрещенные за спиной руки. Их взгляд внимательно скользит по лицам каждого из присутствующих. Наблюдают. Сегодня день посещений. Для кого-то четверг — рыбный день, а для кого-то возможность увидеться с родственниками, которые привезли вкусности или теплые вещи.
В полголоса, Анна Анатольевна рассказывает историю и структуру больницы. После краткого экскурса и пары кадров на фоне, мы возвращаемся в кабинет.
В шутку, Анна Анатольевна сказала, мол она «древняя». Но за этим словом она старательно скрывает «мудрость». Потому что человек такой, не привыкший распространяться и говорить о себе лично.
- Анна Анатольевна, вот например: приезжаю я к Вам в следующий раз, захожу в кабинет и говорю: «Положите меня к вам в больницу, мне от чего-то скверно, мыши зеленые по полу бегают». Вы меня положите?
- Я не думаю, что в таком состоянии вы самостоятельно до нас доберетесь. Вам как минимум будет страшно. Редко кто может обнаружить у себя психологические расстройства. Например, очень часто, пациенты поступают к нам по звонку от родственников и к ним выезжает бригада. Чаще, многих наших пациентов, которые у нас наблюдаются, персонал знает в лицо. Если человек не состоит на учете, то врач наблюдает за его поведением на вызове, делает вывод и принимает решение о госпитализации. Ведь как бывает: в порыве гнева родственники набирают «03», говорят, что их близкий «псих» и кидают трубку. Приезжает бригада, оценивает обстановку и человека, а там уже решает, как поступать. Был случай, когда одного пациента привез ОМОН. Открываются двери приемного отделения, входит группа людей в масках и с автоматами, а следом за ними двое ведут под руки, закованного в наручники, нашего частого пациента. Он, естественно, всячески этому сопротивляется, шумит. Одна из сестер, увидев знакомое лицо, говорит: «Ну что ты в этот раз натворил?!»
А он отвечает, знаете, по-детски так, с сожалением: «Да мамку побил»
Она снова его спрашивает: «Будешь еще себя плохо вести?»
«Не знаю…» — ответил он.
По-разному бывает. Главное выявить правильно. Здоровых не держим.
- А из-за чего можно к вам попасть?
- Сейчас стало больше расстройств психики, тенденции психозов из-за роста наркомании. Спайсы. Говорят, что они возникли относительно недавно, мол, год или полтора назад, но это не так. С синтетическими наркотиками мы сталкиваемся и боремся довольно давно. Мы снимаем психоз, купируем его. И самое страшное, что сознание человека, как бы мы не старались, всё равно меняется и безвозвратно. Прежним человек уже не станет. Таких пациентов мы переводим в дальнейшем в острые отделения на долечивание.
- Только лишь наркоманы?
- Нет. Сейчас очередь в отделение неврозов. Давайте сопоставим факты? Сейчас экономическая и геополитическая нестабильность. Люди переживают и нервничают каждый день. У кого семьи — те беспокоятся о сохранении работы. Это все накапливается и выливается в невроз.
- А если в целом охарактеризовать, то что это за люди?
- Все очень просто — люди со слабой психикой. Это природная предрасположенность. Есть «сильные» люди, есть «слабые». Сильные могут противостоять внешнему воздействию на психику, а менее устойчивые, мнительные люди — поддаются, принимают все близко к сердцу и не выдерживают. Очень много зависит от времени, в которое люди рождены.
- Это правда, но вот старшее поколение, например ваши ровесники, они морально крепче. Почему так?
- Все очень просто. Мы росли во время постоянного дефицита. Жизнь была жестче и, соответственно, людей это закаляло. Очень многие вещи были запрещены. Вседозволенности такой не было. Это можно ругать, но результат, что называется «на лицо». Молодежь сейчас очень эгоистична и не воспитана. Про всех, конечно, говорить нельзя, но я часто сталкиваюсь с невежеством молодых. До обидного часто.
- Что в глазах ваших пациентов?
- Чаще всего страх. Вот представьте, что вы единственный в помещении видите то, чего не видят другие. Это могут быть совершенно безобразные картины, которые предстают перед вашими глазами. В лучшем случае — это просто мыши, которые бегают по полу, а порой и пол рассыпаться начинает, вас могут окружать какие-либо чудовища или непонятные существа. У всех разные зрительные галлюцинации.
- Что важнее всего в вашей работе?
- Правильный подбор кадров. Начиная даже с санитарки. Мы люди и работаем с людьми. Поэтому с каждым, кого мы принимаем на работу, разговариваю лично. Я человека проницательный, меня сложно обмануть. Коллектив должен быть честным, с доброй совестью, чтобы пациенты их не боялись.
- А у вас есть крепкие санитары, как фильмах? Эдакие «шкафы», которые сдерживают буйных?
- Знаете, пробовали мы нанять двоих. Поработали они не долго, потому что пациенты очень негативно на них стали реагировать, сразу какая-то агрессия пошла. Поэтому мы отказались от этой практики. У нас в основном женщины работают. И ничего, справляются.
- А какая манера поведения должна быть?
- Что вы! С нашими пациентами надо уметь общаться! Вот вы думаете, почему они нам доверяют? Потому что они очень чувствительны, можно сказать на энергетическом уровне. Они в своем роде тоже психологи, просто не осознают этого. Ведь поступая в остром состоянии, когда врач назначил им удержание на какое-то время, им необходимо позволить успокоиться, создать вокруг них благоприятную атмосферу. Если этот пациент уже был у нас, то при встрече с персоналом он сразу становится тише, расслабляется. Мы стараемся с ними, как с детьми работать: говорить нежно, не торопить, не раздражаться и не раздражать.
- Анна Анатольевна, признайтесь честно, вы трудоголик?
- Да. К сожалению, а может к счастью, но работать приходится много. В 7.40 я уже за рабочим столом. Работаю до 17, хотя иногда не укладываюсь. Но стараюсь не задерживаться, ведь мы находимся далеко от города, а последний автобус для сотрудников отходит именно в 17.00. Единственная проблема от трудоголизма — моральная усталость к вечеру. Иной раз, возвращаясь домой, мне не хочется ни с кем разговаривать. дети звонят, начинают расспрашивать, а я прошу перезвонить чуть позже. Они все понимают.
- И как вы снимаете напряжение?
- Мою посуду! В этот момент у меня перезапускаются мозги, я начинаю прокручивать прошедший день, начинаю осознавать ошибки, вспоминать то, что не успела сделать, планирую что-либо. Грязная посуда -отличный релаксант!
- Как вы узнали, что удостоены награды на Всероссийском конкурсе «Лучший специалист со средним медицинским и фармацевтическим образованием» в номинации «За верность профессии».
- Это конечно большое признание за мой труд. Такая награда необходима, потому что в этот момент ты испытываешь невероятное чувство благодарности и гордости, ведь твоя работа отмечена на столь высоком уровне. Очень важно, когда тебя, такого «маленького» человека в таком большом государстве, в такой огромной системе здравоохранения, заметили такие уважаемые личности и присудили тебе награду. Это дорого стоит. Тем более, когда тебя пригласили в столицу, на такое серьезное мероприятие, где присутствовала Вероника Игоревна Скворцова! Когда ведущий произнес мою фамилию, я в большом волнении вышла на сцену, получила награду из рук самого Чазова Евгения Ивановича, а затем одна из немногих смогла лично сфотографироваться с Министром здравоохранения РФ! У меня не получится вам словами описать, вы просто поверьте, что это потрясающе! В этом заслуга, конечно, и Аркадия Романовича Белявского, и Ирины Анатольевны Левиной, и нашего главного врача — Вячеслава Юрьевича Мишарина.
- •Чего вам стоило завоевать такой авторитет?
- •Знаете, я очень ценю, что наш главный врач, старшие и рядовые медицинские сестры прислушиваются к моему мнению и ценят мои советы, обращаются по некоторым вопросам. Но я не могу сказать, как так вышло. Не от того, что это тайна, а потому что никогда не осознавала, какими же конкретными действиями к этому пришла. Я просто делала свою работу, была честной по отношению к своему труду, к своим коллегам и к себе. Я поступала так, как считала необходимым, без какой либо корысти или карьеризма.
- Вы верующий человек?
- Да. По молодости я не особенно сталкивалась с верой и не всегда к ней обращалась. Но в течение жизни это пришло. Для меня это больше помощь, которая приходит в трудные периоды.
- Помогает?
- Знаете да. Конечно, может быть я сама себя в этом убеждаю. Но прося о чем-либо, отказа я еще не получала. Наверное, это возрастное.
- Вам приходилось молиться о пациентах.
- Был случай, когда к нам поступила женщина после родов с самой сложной формой психоза. От подобных вещей часто погибают, потому что температура повышается так, что ее практически не сбить, начинаются галлюцинации, вегетатика нарушается. А заведующий отделением тогда все выходные с ней проводил, ночевал иной раз, пытался спасти. И вот я пришла домой, мне и врача жалко, он ведь молодой, только женился, и за девушку эту страшно. И я начала молиться. Муж на меня смотрел, тоже переживал, пытался успокоить. А я молилась. И знаете, спасли девочку.
- А почему такие вещи происходят, как возникают такие заболевания, не с ровного же места?
- Никто не знает. Если бы это было достаточно изучено, то это нам всем упростило бы жизнь и работу. Никто не может объяснить.
- Получается, вы работаете с необъяснимыми вещами?
- Можно и так сказать, работаем с необъяснимым, но фактом.
- Сталкиваясь каждый день с таким контингентом, не страшно перенять какие-то заболевания?
- Что вы! Эти болезни, в плане распространения на окружающих, совершенно безопасны! Они не заразны и воздушно-капельным не передаются. Конечно, у некоторых сотрудников иногда появляется раздражительность, легкая нервозность, но это скорее издержки рабочей нагрузки, а не психическое расстройство. На то у нас и отпуск большой.
- Такие люди — это «сбой в системе»? Или мы сами себя обманываем, называя их больными, а на самом деле не здоровы мы?
- Это очень трудно понять. Я задавалась таким вопросом и муж мой, очень читающий человек, тоже пробовал разобраться. Он рассказывал, что некоторых, по сути не здоровых людей, издревле называли «божьи люди». Конечно, они были поспокойнее, не агрессивны, но обладали такими отличительными чертами, что могли видеть больше окружающих. Они утверждали, что им информация поступает откуда-то из вне. Все списывалось на фантазии, но и доказательств обратному нет.
- А вот слово «душевнобольные» — это же не медицинское понятие, тут очень большой религиозный оттенок. Но почему тогда болеет душа, а страдает тело и разум?
- У нас все, кто в инакомыслии, все душевно больные.
- Душевнобольные люди — счастливы или несчастны?
- Они такие же люди. И пока они не здоровы, им сложно быть счастливыми. Есть, конечно, те, кто в любом состоянии счастлив. Но знаете, у врачей есть негласное название для тех, кто совершенно утратил психическую систему — «развалившиеся люди». Они ничего не понимают и не осознают. Таких содержат в специальных интернатах, как инвалидов.
- Они осознают, что с ними что-то не так?
- Не все.
- А их между собой можно смешивать?
- Конечно, они же не могут заразить друг друга.
- Что вас пугает больше всего?
- Сейчас меня больше всего пугает нестабильность по отношению ко всему миру. Как ребенок войны, я боюсь каких-то крупных конфликтов. Страшно, что у кого-то однажды сдадут нервы и это превратится в неконтролируемую и неуправляемую войну. И это единственное, что меня беспокоит. Все остальное приходит и уходит.
- Встретив Бога, что вы ему скажете?
- Если ты действительно Бог, то спасибо тебе за защиту и наставление.
